История Ninja Turtles 3

С «Ninja Turtles 3» у многих начинается та самая сцена: жара, пляж, короткая передышка, и тут трансляция с Канала 6 рвётся визгом — Шреддер появляется на экране и поднимает Манхэттен в воздух. И ты уже не отдыхаешь, ты снова в деле. Для кого-то это «Черепашки‑ниндзя 3: Манхэттенский проект», для кого-то — «TMNT III: The Manhattan Project», а у дворовых приставочников чаще звучало просто: «Черепашки 3 на Денди». Как ни назови, ощущение одно: запах пиццы, щёлк картриджа, и вперед, спасать Нью‑Йорк.

Как родилась эта история

После успеха прошлой части Konami решила рискнуть и сделать не порт аркадного автомата, а оригинальную игру для домашней приставки. Это редкий случай, когда большой издатель откровенно «играет в любовь» к платформе. К середине 1991‑го команда уже знала, чего хотят фанаты: приключения, кооператив на двоих на одном диване и тот самый битемап, где каждый удар отзывается в пальцах. «Teenage Mutant Ninja Turtles III» задумывали как приключение, которое чувствуется именно на геймпаде: плотный скролл по кварталам Манхэттена, пляжная завязка во Флориде, обязательная канализация и визит в студию новостей к Эйприл О’Нил. Всё с нуля, под ритм 8‑битного сердца.

И это чувствуется в деталях. Каждый уровень будто ведёт тебя за руку через знакомые декорации мультсериала: ковыляющие бойцы Футклана, хитроумные ловушки, боссы, у которых свои заскоки и тайминги. Концепт был прост: «давайте дадим игрокам сериал, только управляемый руками». Музыка — фирменный чиптюн Konami, тот самый, что врезается в память на годы. Пара нот — и ты уже там, на серф‑борде, влетаешь на волну и отбиваешься от роботов под брызги пикселей.

Выход и путь к игрокам

Премьера случилась сначала в Японии — в конце 1991 года, и там игра вышла под номером «вторая» из‑за особенностей местной линейки Famicom. На Западе коробка с логотипом Ultra Games и крупной надписью NES добралась до магазинов в 1992‑м. Журналы вроде Nintendo Power рисовали карты уровней, давали советы по прохождению и щедро смаковали кадры с боссами. Тогда это был настоящий медиасобытие: еще вчера ты листал сканы комиксов и смотрел мультики по выходным, а сегодня те же герои живут у тебя в консоли, и это уже не чужой аркадный порт, а вещь, созданная специально под «домашку».

У нас же «Черепахи‑ниндзя 3» приехали скорее на волне Dendy. Картриджи ходили по рукам — от школьного рюкзака к подъездной «точке», из видеосалона в «сборник» у соседа. На наклейках писали по‑разному: «Ninja Turtles 3», «Манхэттенский проект», иногда и вовсе «Черепашки 3». Часто это была многоигровка, где рядом с робо‑стрелялкой и футболом скромно пряталась наша мечта. Кто‑то играл на пиратском картридже с кривым логотипом, кто‑то впервые увидел в клубе: два геймпада, шумная комната и очередь на «кооператив». Названия в ходу крутились как хотели — «Черепашки Мутанты Ниндзя 3», «Teenage Mutant Ninja Turtles III», «Черепашки‑ниндзя 3: Проект Манхэттен» — но суть оставалась прежней: найти Шреддера, добраться до Крэнга и приземлить улетевший Манхэттен.

Почему полюбили

Секрет простой: игра дала нам не просто драку, а приключение со вкусом лета и Нью‑Йорка. Манхэттен в пиксель‑арте получился живым: пляж, набережные, крыши, канализация, та самая студия Канала 6 — всё с аркадным духом, но под рукой дома. Кооператив на двоих превращал «битемап» в маленький праздник: договаривались, кто берёт микеланджеловские нунчаки, кто — катаны, спорили о комбо, осваивали «спешл атаки» и вместе падали на финальном боссе, чтобы потом с третьей попытки таки снести «Супер Шреддера». Было в этом ощущение общего дела, когда даже проигрыш — часть легенды.

Музыка добавляла огня. Те, кто включал картридж поздним вечером, помнят, как чиптюн наполнял комнату и будто подсвечивал пиксельные спрайты изнутри. Саундтрек не пытался «копировать кино», он шёл своим путём — пружинящим, боевым, с застёжками‑переходами между секциями. Отдельный кайф — как темы ускоряли сердце на боссах: там, где Крэнг нависает своей громилой, или когда после победы над ним впереди — ещё «тот самый» Шреддер.

А ещё «Ninja Turtles 3» умела быть современной на свой век: короткие катсцены подводили к каждому эпизоду, объясняли, куда мы несёмся дальше. Для нас это было важнее любых слов про «сюжет» — мир складывался на лету, и ты верил: да, сегодня Манхэттен действительно висит в небе, а значит, надо жать Start и не сдаваться. В этом была вера в домашнюю консоль как в окно в приключение. И это окно открывалось каждый раз, когда щёлкал тумблер блок‑пита и светился знакомый логотип Konami.

Куда разошлась волна

«Черепашки‑ниндзя 3: Манхэттенский проект» разлетелись по миру без лишнего шума — но надолго. В США игру цитировали в журналах, добавляли в «обязательные к прохождению» подборки для NES; в Японии ценили за то, что она «честно 8‑битная» и при этом щедра на события; у нас — за атмосферу дворового турнира, где кооператив и «прохождение» за вечер становились ритуалом. С годами у каждого остались свои якоря памяти: кто-то помнит серфинг и первую волну врагов, кто-то — лязг лифтов перед схваткой с боссом, а кто-то — надетую на картридж бумажную наклейку со словами «Черепашки 3» от руки. Даже сегодня, когда слышишь упоминание «The Manhattan Project», где-то в груди отзывается тот самый гул Нью‑Йорка и лёгкий запах пиццы.

Так и живёт эта игра — под разными именами, в разных коробках и сборниках, но всегда рядом. Скажи «Черепахи‑ниндзя 3», или «TMNT III», или по‑нашему, почти дворово: «Черепашки 3 на Денди» — и собеседник поймёт, о чём речь. Про то лето, когда Манхэттен улетел в небо, а мы — в бой, плечом к плечу, на одном диване.